Рассказываем истории ЛГБТК-людей в эмиграции
Рамиль — парикмахер из Казани, который уехал из России после начала войны. Сейчас он живёт в Сербии, работает, ведёт TikTok и постепенно обустраивается в эмиграции.
В интервью нашей команде он вспоминает, как жил с парнем, отцом, сестрой и тётей в одной квартире, почему порвал отношения с семьёй и как смог уехать из страны под подпиской о невыезде. Это личная история о взрослении, внутренней свободе и жизни в эмиграции.
«Мне приходилось всё время что-то доказывать»
Меня зовут Рамиль. Я родом из города Казани. С детства рос без матери, с семи лет воспитывался отцом и мачихами, есть родная сестра. В юности успел поработать водителем троллейбуса и в Казани, и в Москве. Но позже понял, что хочу заниматься чем-то более творческим, и переучился на парикмахера — этим делом я занимаюсь уже 13 лет.
Как ЛГБТ я открылся не так давно — примерно с того момента, как уехал из России в 2022 году, после начала войны. Я не хотел больше жить в обществе, где нужно прятаться и постоянно притворяться. Мне всегда было тяжело отвечать на вопросы вроде “где твоя жена, где дети?”.
Я не люблю врать о себе, и эмиграция стала для меня возможностью быть собой и говорить правду.
При этом мысли об эмиграции у меня появились ещё в 2020–2021 году, когда я жил со своим парнем. Мы проживали в одной из комнат в трёхкомнатной квартире, где также жили мой отец и сестра. Атмосфера была невыносимой: со стороны семьи было постоянное давление, осуждение, попытки контролировать мою жизнь. Мне приходилось всё время что-то доказывать, отстаивать своё право быть собой. Тётя даже приходила ко мне домой драться — выбивала дверь кулаком так, что остался след. Я тогда ей прямо сказал: если ещё раз придёт — сам спущу её с пятого этажа. Это была сплошная драма.
Параллельно непростыми были и отношения с парнем. Позже он поделился, что является трансгендерным мужчиной. Это был для меня новый опыт, и поначалу было непросто разобраться в собственных чувствах. Но я продолжал его любить и поддерживать. Однако сами отношения были абьюзивными: постоянные скандалы, наркотики, эмоциональное давление… Всё это разрушало меня изнутри.
К 2022 году я уже серьёзно думал об эмиграции. Мы с парнем даже собирались переехать вместе, и я планировал уехать в Турцию. Мы отдыхали там и в Египте, это были мои первые поездки за границу. Я татарин, и мне казалось, что язык Турции будет для меня лёгким, что там проще будет обустроиться. Тогда я ещё не понимал, какая это на самом деле страна — далеко не ЛГБТ-френдли, очень шовинистская. Пока не поживёшь — не узнаешь.
А потом началась война, и я окончательно расстался с парнем.
Там всё было очень грязно: он пытался оказать на меня давление через полицию, сам туда обращался, к тому же его брат работал в правоохранительных органах. Против меня пытались выдвинуть ложные обвинения, приписать вымышленные показания. Я понял, что дело может дойти до реальной опасности — вплоть до того, что меня могли бы посадить.
До этого меня держала работа — у меня был свой салон, свой бизнес. Но после войны и всех этих событий я понял, что надо уезжать, иначе я просто не выдержу — ни психологически, ни физически. В итоге это решение оказалось одновременно спонтанным и давно назревшим.
Подписка о невыезде, побег и первые шаги в эмиграции
Когда я уезжал из России, на мне уже висела подписка о невыезде. Против меня было возбуждено уголовное дело по 228 статье (приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств — прим.ред.) — мне подбросили наркотики, чтобы прижать к ногтю. При этом я раньше никогда не был судим и всегда соблюдал все законы. Я не знаю, чем бы это закончилось, если бы не мои связи. Мне пришлось дать взятку, чтобы на один день открыть «зелёный коридор» и вылететь.
Я улетал в начале апреля. Планировал сразу в Турцию, но боялся прямого рейса: тогда проверяли телефоны, досматривали людей, выпускали тяжело. Я придумал сложный маршрут: сначала Кыргызстан, потом уже Турция.
Помню, как в Домодедово у меня коленки тряслись от ужаса. Сначала поднёс билет к турникету — красный свет. Я подумал, что всё — конец… Оказалось, я просто подошёл не туда, к внутренним рейсам.
Потом прошёл куда нужно, но пограничник долго сверял документы: у него в системе было видно, что ещё вчера у меня выезд закрыт, а сегодня я уже улетаю первым же рейсом. Он спрашивал, куда и зачем лечу. Я в свою очередь ответил, что работаю парикмахером и еду в Кыргызстан на мастер-классы. Прикинулся простаком — и он меня выпустил. Когда он поставил печать, я выдохнул так, будто сердце вернулось на место.
Отмечу, у меня не было времени или возможности нормально готовиться. Все свои вещи я оставил подруге. У меня было две собаки — два шпица. Я мечтал перевезти их, но это оказалось невозможно. В итоге одну собаку взяла к себе одна подруга, вторую — другая. Сейчас они уже привыкли к новым хозяйкам, и хотя мне поначалу было очень тяжело, я понял, что так для них лучше.
Также пришлось оставить очень много всего: свой крутой электрический самокат, который хотел взять в Стамбул, но не смог, кучу личных вещей. Уезжал фактически с одним чемоданом и примерно десятью тысячами долларов в кармане. Внутренне я был в постоянном стрессе: боялся, что остановят, проверят, вернут обратно. Но обошлось.
В Турции я прожил два года. Там я тоже работал парикмахером, но в основном занимался выживанием: деньги уходили быстро, приходилось очень тяжело. Под конец у меня закончилось ВНЖ, и я ещё три месяца жил там нелегально. Думал лететь в Аргентину, но без виз, шенгена и больших денег это было нереально.
В итоге я выбрал Сербию. Здесь я живу уже полтора года. Страна по ощущениям средняя: что-то вроде того, какой могла бы быть Россия при смене власти. С одной стороны, тут проводят гей-парады, а с другой — сильная религиозность, путаница в головах, много пропутинских настроений. Но жить можно.
Здесь большая русскоязычная диаспора, и это важно для моей работы. Русские клиенты идут к русским мастерам, а я — хороший универсал: стригу и мужчин, и женщин, окрашиваю волосы.
«Если бы мы остались в России — до конца жизни сидели бы в шкафу». История Эда и Тоши
«Семья от меня отвернулась»
Мои родственники перестали со мной общаться. Сестра работает в полиции, её муж — бывший мент на пенсии. Отношения с сестрой всегда были напряжённые. Она с хитростью уговорила меня продать ей свою долю в квартире за бесценок, а потом взяла под контроль и отца, и всё жильё. Я уверен, что она переписала доверенности и документы так, чтобы, если отца не станет, я не мог претендовать на что-либо.
Когда на меня завели дело, это даже сыграло ей на руку. Думаю, она воспользовалась ситуацией: сказала отцу, что если он будет со мной общаться, у него будут проблемы на работе, или ещё что-то в этом духе придумала. В итоге мы не общаемся уже три года — ни с отцом, ни с сестрой. Она также настроила против меня многих родственников с маминой стороны, особенно когда я открыто заявил, что я гей. Для них это оказалось стыдом.
Сначала это было очень тяжело — принять, что твоя семья отвернулась. Но потом я понял: в этом есть и плюс. Ты сам начинаешь выбирать людей, с кем хочешь быть рядом, и эти люди становятся тебе ближе, чем родня по крови. Это и есть настоящая семья.
«Иногда кажется, что я живу в России 15-летней давности»
В Сербии я живу уже год и четыре месяца. Могу сказать, что это одна из самых “лёгких” эмиграций. Здесь тебя принимают достаточно дружелюбно, особенно учитывая, сколько русских переехало сюда за последние годы.
Также я стал более открытым, начал рассказывать о своей жизни в TikTok: про детство, семью, про то, через что прошёл. И мне стало легче. Эти откровенные истории помогают отпустить прошлое и двигаться вперёд.
Язык не стал проблемой. Он интуитивно понятен, особенно если знаешь русский — сербский буквально “прилипает” сам собой. Плюс я знаю турецкий, а в сербском много туркизмов, что тоже облегчает адаптацию.
Белград очень напоминает мне Нижний Новгород: река делит город, есть крепость, даже планировка похожа. Иногда кажется, что я живу в России 15-летней давности — в той, где ещё была надежда на будущее и нормальная жизнь без всей этой войны.
В Сербии я нашёл для себя близких людей. У меня появилась подруга, которая стала для меня как вторая мама. Сейчас со мной живёт и мой лучший друг — любимый казах, моя “бестия”. Мы не пара, но он для меня родной человек. Мне нравится с ним жить, и я очень его люблю как семью.
Я по-прежнему работаю парикмахером в русском заведении с ЛГБТ-френдли коллективом, но путь к этому был непростым. Сначала я столкнулся с двумя “змеюшниками”: в одном меня травили два старых гея, в другом — белоруска, которая, узнав некоторые мои личные моменты, пыталась меня шантажировать, и до сих пор периодически этим занимается. К сожалению, среди эмигрантов много психически неуравновешенных людей, это тоже часть реалий.
Но здесь я открыл для себя и новые стороны жизни: например, кинки-пати, секс-вечеринки — это отдельная часть эмиграции. Там, конечно, в основном натуралы, но атмосфера очень раскрепощённая.
В целом Сербия дала мне чувство свободы: здесь проще дышать, проще быть собой и находить тех, кто близок по духу.
Естественно, после переезда я стал взрослее и опытнее. Эмиграция научила меня полагаться только на себя. Здесь нет шансов не зарабатывать — нужно платить за аренду, налоги, обеспечивать себя. Сначала это давило, но со временем я привык и научился справляться с трудностями.
Теперь я не просто хочу выживать, а стремлюсь к большему: накопить деньги, стать финансово свободным, путешествовать и не быть привязанным к конкретной точке на карте. Моя профессия парикмахера всё же привязывает меня к месту, но я работаю над тем, чтобы расширять свои возможности.
Более того, эмиграция сделала меня терпимее и многограннее. Например, я преодолел внутреннюю трансфобию. Раньше мне было сложно принимать людей, отличающихся от меня. Сейчас я считаю, что каждый имеет право быть тем, кем хочет. Какая разница, кто с кем спит — главное, чтобы все были счастливы и жили своей жизнью. Этот опыт сделал меня более свободным внутренне.
Но вместе с этим в моей жизни остаются тревоги. Российский паспорт у меня действителен до 2029 года, и я понимаю, что вопрос с документами нужно решать заранее — иначе есть риск остаться без действительных документов и оказаться фактически запертым в небольшой стране. Это тоже давит, и я стараюсь планировать будущее, чтобы избежать этой ловушки.
Цели, планы и тревоги
Процесс интеграции идёт медленно. В основном я общаюсь внутри русскоязычного комьюнити — это естественно, потому что мы на одной волне и легче понимаем друг друга. Сербов в моём окружении немного, хотя я отношусь к ним очень тепло и считаю их интересными людьми.
Сербское гей-комьюнити довольно закрытое. Даже в дейтинг-приложениях большинство скрывают лица, и всё сводится к сексу без какого-либо продолжения. Многие женаты, потому что семьи их фактически заставляют жениться и заводить детей. Днём они с семьями, а ночью ищут мужчин. Плюс здесь распространено, что взрослые парни долго живут с родителями — это тоже мешает строить отношения.
Я бы хотел найти друзей среди сербских парней, но пока это сложно. В основном здесь встречаются приезжие айтишники, часто уже в парах. Поэтому я больше держусь в русскоязычном кругу. Но я не теряю надежды со временем наладить и более близкие связи с местным обществом.
При этом я слежу за собой: я работаю в сфере красоты и понимаю, как важно поддерживать свой внешний вид. Несмотря на то, что мне 38 лет, выгляжу я моложе — думаю, лет на 30–32. Мне нравится ухоженность и то, что я могу оставаться привлекательным.
В ближайший год моя основная цель — стать финансово стабильным и накопить подушку безопасности. Сейчас я сосредоточен на работе и увеличении дохода, пока есть такая возможность. Планировать что-то на долгий срок в нынешних реалиях сложно: всё слишком быстро меняется, и война создаёт ощущение нестабильности.
В 2027 году я смогу получить ПМЖ, и это придаст мне больше уверенности. В будущем я мечтаю о жизни в Европе — например, во Франции или Испании. Если этот путь окажется невозможным, рассматриваю также и Латинскую Америку.
Пока меня поджимают сроки: мой российский паспорт действителен до 2029 года, и к 2028-му мне нужно будет принять окончательное решение, чтобы не остаться без документов. Пока план простой — до 2027 года я зарабатываю и обустраиваюсь в Сербии, а дальше буду действовать по ситуации.
Совет квир-людям
Мой главный совет — эмигрируйте, если вы ЛГБТ. В России свободной жизни не будет, если только у вас нет больших денег и серьёзных связей. Причём даже деньги не всегда спасают — нужна именно власть.
Взгляните на тех, кто сидит в Госдуме: сколько там скрытых гомосексуалов, которым законы о «ЛГБТ-пропаганде» не писаны. У кого есть власть — тем можно всё. А простым людям приходится жить в страхе и скрываться.
Это чудовищное лицемерие: на телевидении Киркоров в перьях танцует с Басковым, на сцене полно артистичных и женственных мужчин, но попробуй обычному человеку сказать, что он гей — и сразу рискуешь стать «экстремистом».
В России действует принцип двойных стандартов. Если ты лоялен власти — тебе многое прощают. Но если ты не на их стороне, да ещё и ЛГБТ, то ты оказываешься в самом уязвимом положении. Там нельзя свободно жить и быть собой.
Эмиграция — единственный шанс начать новую жизнь, где тебе не придётся врать о себе, прятаться и оглядываться.
Точки входа: гид по помогающим организациям для ЛГБТ-людей в России и мигрантов
